Никто не мог обвинить генерала Хелен Ривз в излишней беспечности. Она умела производить на своих коллег и подчинённых впечатление бывалого и опытного солдата, который по ночам вместо сна гнёт стальные прутья голыми руками, а наутро — шеи революционеров, сохраняя при этом совершенно невозмутимое лицо. И хоть временами у некоторых возникали сомнения в справедливости этого мнения, Хелен умудрялась очень быстро развеивать их, не прикладывая при этом никаких усилий. Ей не нужно было нависать над людьми грозовой тучей, строить из себя излишне строгую начальницу или ссылать подчинённых на плаху. Ей можно было просто доброжелательно улыбаться, откидываясь на спинку своего кресла, и напоминать о том, что генерал Ривз в делах Интеграла не привыкла шутить. И тогда слава, бегущая впереди неё, всё делала за Хелен.
Никто из её сослуживцев не догадывался о том, чем, оставаясь в одиночестве, занимает свой досуг генерал Хелен Ривз. Потому, наверное, что она редко когда оставалась в одиночестве, всегда предпочитая чью-то компанию или настолько углубляясь в дела, что ничьё более общество ей не требовалось. Но сегодня как назло никакой компании сыскать не удалось: все разбрелись встречать новый год со своими семьями, а те из её коллег, кто был бы рад отметить вместе с ней праздник, неделей ранее разъехались по соседним городам, якобы спасаясь от столичной суеты. Поехать с ними Хелен не могла: Кетер не может остаться без своего генерала, чьи изящные пальчики сжимают в кулак местных агентов Омикрона и прочий сброд, угрожающий спокойствию местных жителей. Выдернуть на работу девушку могли в любую минуту, поэтому даже на праздники она отныне стала невыездная.
Пожалуй, это даже хорошо, что никто не знал о том, какая она, эта Хелен Ривз, во внерабочие часы. Потому что, увидь её кто-нибудь за её нынешним занятием, весь старательно накапливаемый ею авторитет затрещал бы по швам. Прославленный и именитый генерал Хелен Ривз, оставшись в канун Нового Года дома, прямо в новогоднюю ночь увлечённо занималась тем, что…
Пыталась попасть металлическим шариком между ножек стоящего у стены стула, отправляя его в полёт своим широченным мечом. Используя опасное и угрожающее оружие вместо палки, Хелен старательно примеривалась и из раза в раз ударяла им по невесть откуда выкопанному ею шарику — очевидно, детали какого-то разобранного механизма, — пытаясь попасть им в импровизированные ворота из отставленного к противоположной стене стула. Дело, казалось бы, нехитрое, однако попасть в цель оказалось не так просто, и генералу пришлось собрать в кулак всё своё терпение, чтобы не вспылить, когда шарик снова прокатился мимо. «Чтоб тебя!»
Едва ли кто-то мог бы ожидать от неё подобных идей. Но инициативная Хелен была готова пойти на что угодно, лишь бы избавить себя от мучительно меланхолии, неизбежно преследовавшей её в тишине и безделии. Она не любила этого, не любила сидеть на одном месте и тонуть в собственных мыслях, которые неизбежно захлёстывали её с головой в минуты одиночества. Она не любила самокопание. Не любила и бежала от него, оправдываясь тем, что не хочет засорять свою голову бесполезными и пустыми раздумьями о минувшем и о том, чего она уже никогда не исправит. Прошлое любила наведываться к ней в гости. Но Хелен не открывала ему дверь.
— В этот раз без шуток, парень. Иначе переплавлю на зубочистки, — вновь положив шарик на исходную позицию, девушка принялась старательно примериваться к нему кончиком меча. Одно радовало: наконечник Неумолимого был достаточно широким для того, чтобы даже Хелен умудрилась не промахнуться.
Раз замах, два. Короткая пауза, будто Хелен не уверена в своём решении. Ещё замах, остановка. Генерал украдкой глянула на «ворота», прикидывая расстояние до цели.
И резко с размаху ударила по металлической сфере, отправив её в скоростной полёт. Через мгновение раздался звук глухого удара, и Ривз с торжеством вскинула руку вверх: манёвр удался и шар попал под стул! Но ещё через секунду последовали новые звуки: резкие, звонкие, звучные, раздающиеся со всех сторон гостиной. Получивший бешеное ускорение шар принялся метаться по всему полу, громя тумбочки, и путь его, по закону подлости, не мог закончиться нигде, кроме ноги генерала, в которую тот прицельно влетел откуда-то сбоку.
— Дерьмо!
Боль была резкой. Хелен зашипела, принявшись потирать ушибленное место, и от досады она затолкала шар куда-то под диван, где он точно не мог принести ей вреда. Чёрт бы её побрал ещё раз подписываться на такие затеи.
Раздавшийся одновременно с этим громкий стук в дверь заставил девушку опешить. Напряжённо замерев на половине движения, она принялась прислушиваться, чтобы понять, не показалось ли ей это. И когда стук с небольшим интервалом повторился, Хелен убедилась, что неожиданный визитёр определённо наведался именно к ней.
Беглый взгляд, брошенный на настенные часы, повлёк за собой ещё больше вопросов: кому и зачем она могла понадобиться среди ночи, когда весь Кетер радостно отмечал предстоящий праздник то гуляя на улице, то поглощая салаты дома с семьёй? Она определённо не ждала никого сегодня. И новоиспечённый гость должен был это прекрасно понимать.
Буквально прокравшись к входной двери, Хелен, продолжавшая сжимать в одной руке рукоять своего меча, осторожно глянула в глазок, и в первую секунду не поверила увиденному. Резко дёрнув за вставленный в замок ключ и торопливо прокрутив его, генерал приоткрыла дверь, чтобы убедиться в шокирующей догадке, а после и вовсе открыла дверь нараспашку.
На её пороге стоял фельдмаршал Интеграла.
Хелен показалось, что она икнула от неожиданности, округлив глаза в немалом удивлении. Скрывать того, что визит фельдмаршала был для неё сюрпризом, она даже не пыталась.
— Господин фельдмаршал? — совершенно позабыв поначалу об уставных правилах, растерянный  генерал опомнилась только через мгновение, кое-как приосанившись и отсалютовав командиру. — Что-то… случилось? — Хелен неловко отставила меч, прислонив его к тумбочке, стоящей в коридоре. — Мне нужно явиться в штаб?

And I need you to recover
Because I can't make it on my own
And I need you to recover
Because I can't make it on my own

Не то, чтобы фельдмаршал Интеграла был вхож в любой дом, но дверь перед ним наверняка откроет добрая половина порядочных граждан Веспероса, лояльных Интегралу. Фельдмаршалу нужно залатать раны и где-то переждать перестрелку? Не вопрос. Фельдмаршалу не с кем отпраздновать Новый Год? Пожалуйста, милости просим к нашему столу.
Да только у Хелен не было никакого стола, и пригласить фельдмаршала ей было некуда. Посидеть в потёмках, созерцая весьма впечатляющую картину из крыш окрестных зданий — это всегда пожалуйста. С остальным у девушки, не планировавшей никакого застолья даже для самой себя, были большие проблемы. Она даже не смогла должным образом удивиться такой манере: чего следовало ожидать от человека, который уже больше десяти лет привык к тому, что все вокруг безропотно исполняют его приказы? Ривз не могла на это обижаться: во-первых, потому что в полной мере понимала и даже разделяла нежелание Майкла оставаться в одиночестве в канун большого праздника, а во-вторых, потому, что это был фельдмаршал, на которого она не может обижаться по определению.
— Брось, командир, — поймав нужную волну, Хелен неожиданно быстро и легко перешла на неформальное обращение, небрежно прислонившись к двери. Любой другой на её месте уже испугался бы собственной наглости. Ривз такой страх был неведом. — Я уверена, твой стол был завален кипой приглашений от герцогов и прочих дворян различной степени знатности. Ты просто даже не потрудился их прочитать, а сразу спустил в мусорку. Весьма зря, должна тебе сказать. Там бы такой знатной персоне уж точно устроили бы приём попышнее. Боюсь, у меня даже фанфар для тебя нет, — совершенно беззлобно пошутила Хелен, разведя руками. — Впрочем, к герцогам ты уже точно не успеешь, так что проходи.
Прихватив меч и пройдя вглубь коридора, Хелен впустила фельдмаршала за собой, но, вместо того, чтобы контролировать, как он снимает верхнюю одежду, прошла сразу в гостиную и принялась зажигать ещё несколько ламп, чтобы те рассеяли царящий в комнате полумрак. Картина, представшая перед ней в лучшем освещении, была не самой радостной: сдвинутая со своих мест мебель, кое-как стоящий на своём месте злополучный стул, упавшие статуэтки, которых и без того было довольно мало, чтобы так безжалостно ими разбрасываться. И посреди всего этого великолепия — она, любительница экстравагантных развлечений. А в коридоре — фельдмаршал, которому предстояло увидеть этот бардак и гадать, скольких нападавших Хелен пришлось вытолкнуть из собственной квартиры за сегодня.
— Производственный беспорядок, — максимально невозмутимо бросила Ривз в качестве объяснения и, прислонив меч к столу, принялась наводить в гостиной марафет.
Тот факт, что фельдмаршал принялся восстанавливать былой порядок вместе с ней, смущал Хелен ещё больше, заставляя вновь и вновь жалеть о своей выходке. Но, примись он просто наблюдать за тем, как она со стыдом разбирает всё, словно нашкодивший ребёнок, укладывающий на место игрушки, было бы ещё более невыносимо. К тому же, тогда у Майкла было бы гораздо больше времени на то, чтобы восстановить причинно-следственную связь и понять, что же тут произо…
«О, нет».
Одного взгляда хватило на то, чтобы понять: фельдмаршал сложил два и два и понял, что довело гостиную до такого состояния. С замиранием сердца и какой-то вазой в руках Хелен уставилась на Майкла, пока он наконец не посмотрел на неё, очевидно, уже сделав свои выводы. Пара секунд игры в гляделки. Его невозмутимый и даже несколько вопросительный взгляд. Взгляд Хелен, полный робкой надежды на то, что её занятие не стало такой очевидностью.
— Я буду всё отрицать.

Застать Хелен врасплох было не так-то просто, но даже тогда она отказывалась признавать своё поражение и держалась стеной до конца. Подковырнуть доспехи генерала она не позволяла никому, и даже фельдмаршал не удостоится чести увидеть Ривз смущённой во второй раз за вечер.
— Да вы наглец, господин фельдмаршал, хочу я вам доложить! — Хелен делано возмутилась, уперев руки по бокам. — От того, чтобы выставить вас на улицу без пальто, меня сейчас удерживает только то, что я в таком случае лишусь премии. А ещё — эта рубашка, — генерал указала на одежду Майкла. — Чёрт бы вас побрал, господин фельдмаршал, вы знаете, что у меня сердце разорвётся, если я позволю кому-то другому наблюдать в своей квартире такого нарядного лидера Интеграла. Знаете, и грязно этим пользуетесь! Но не думайте, что за ваши внешние данные вам всё в этом доме сойдёт с рук!
Хелен ушла, оставив фельдмаршала переваривать сказанное, и вернулась только через пять минут, поставив на журнальный столик, стоящий перед диваном, тарелку с куском жареного мяса и овощным гарниром. Ещё через минуту рядом оказалась небольшое блюдо с салатом, потом — второе. Хелен и правда не готовилась к приёму гостей. Но кое-какая еда у неё всё же была: питаться же чем-то надо было, а душа генерала, уставшая от армейского однообразия, требовала изменений хотя бы в еде. Следом перед фельдмаршалом оказались столовые приборы и салфетки, и только потом Ривз поставила одну тарелку с салатом для себя и другую — с закусками. Последним штрихом стали две рюмки и бутылка виски, которую Хелен не только решительно водрузила на стол, но и самолично открыла с такой лёгкостью, будто бы занималась этим всю жизнь. Талантливый человек, как известно, талантлив во всём.
Если Майкл ещё испытывал какую-то неловкость, то у Хелен она за это время выветрилась совсем. Она снова была остроумна, легка и дружелюбна и вела себя так, будто бы визит фельдмаршала был вполне запланированным событием. Будто бы к ней каждый день заходят фельдмаршалы отобедать, и накрывать вот такой вот стол для неё — рутина. Будто бы она просто увлечена чем-то другим, а не старается намеренно не останавливать взгляд на Веллингтоне, который, она знала, увлечёт её внимание на весь вечер, стоит ей хоть на секунду попасть в его ловушку.
— Положения дел в стране? — переспросила Хелен, усаживаясь на пододвинутое к столику кресло вместе с закусками, которые она достала с противоположного конца стола. — Всё как обычно, сэр: со стороны кажется спокойным, а на деле — развороченный муравейник, — положив себе пару ломтиков мясной нарезки на тарелку, Ривз поставила закуски обратно и принялась разливать виски по рюмкам. — Демоны лезут снова и снова, какая-то нечисть сочится изо всех щелей, бандиты пытаются поднять головы, так ещё и чёртов Омикрон, возомнивший себя носителем истины, — генерал не стала сдерживать презрение, сочившееся в её голосе при упоминании революционеров. — Они чувствуют себя вполне уютно, пока Интеграл не держит их за глотки, и их сеть разрастается. Они находят сподвижников и спонсоров во всех слоях населения, а мы только и можем, что искать их по канализациям. Потому что если Интеграл сожмёт кулак сильнее, если начнёт настоящую облаву и будет вытаскивать потенциальных агентов из их постелей, заталкивая в подвалы и выбивая из них всю дурь, люди начнут возмущаться. Они назовут произволом то, что на деле является защитой, пока мы будем умываться кровью, чтобы эти крикуны могли спать спокойно.
Поставив бутылку обратно на стол, Хелен взяла в руку рюмку и продолжила:
— Что до Интеграла, то тут всё оптимистичнее. Мы твёрдой ногой стоим на земле, и наши люди нам верны. Тебе верны, господин фельдмаршал, — Хелен указала рукой с рюмкой на Майкла.  — Я недавно была с инспекцией в одной из наших частей. Там только и разговоров, что про тебя и твои подвиги. Кто-то, кажется, даже говорил, что влюблён в тебя, но мне хочется думать, что я просто что-то неправильно услышала. Женщин в той части не было, — «Хотя, если это правда, этих парней можно понять». — Наши солдаты бросятся за тебя на плаху, стоит тебе только махнуть рукой. А если они струсят, я брошусь впереди всех и покажу им достойный пример.  Мы сильны. Наши люди сильны. И они верят в наше дело и в своего лидера. А этого достаточно для того, чтобы при необходимости пойти против целого мира.
Отсалютовав Майклу, генерал протянула свою рюмку вперёд, очевидно предлагая чокнуться.
— Первый тост — за Интеграл! — объявила она. — И за лучшего фельдмаршала, которого знал этот мир!

Отредактировано Helen Reeves (2016-09-08 20:57:55)

— Генералы всегда идут следом за своим главнокомандующим, — улыбнулась Хелен в ответ на то, как фельдмаршал дополнил её тост. — Мне не стоять на одной ступени с тобой. Но я горжусь тем, что могу идти всего на шаг позади.
Она никогда не стремилась заняться его место. И дело было вовсе не в том, что Ривз, возможно, лишена амбициозности, которая заставляет людей всю свою жизнь двигаться вперёд, к самым недостижимым вершинам. Просто именно сейчас, именно находясь в звании генерала, она чувствовала, что находится на своём месте. Она не хотела заменить фельдмаршала. Она хотела всегда идти в ногу с ним, отставая на почтительное расстояние. Она хотела прикрывать его тыл, чтобы ничто не мешало ему смотреть вперёд и уверенным шагом прокладывать им дорогу сквозь непроглядную тьму. Через тернии — к звёздам. Через боль — к величию.
Она хотела, чтобы именно он вёл их за собой, и ничто не могло доставить ей большей радости, чем возможность быть подле него. Возможность прикрывать, защищать его, делать всё, чтобы он одобрительно кивнул и в очередной раз сказал, как ему приятно иметь столь надёжного человека рядом с собой. Возможность снова и снова слышать хриплое «любимая девочка» и смущённо, но неизменно радостно, улыбаться в ответ.
Она зачастую отшучивается, нарочито иронизирует в общении с ним, и ему едва ли удастся когда-нибудь по-настоящему понять, что она испытывает в этот момент. Какую радость и какое… Блаженное спокойствие. Подле него она не дрогнет даже в оке бури. Подле него она не прольёт слёз.   
Ему едва ли удастся когда-нибудь вытянуть из Хелен хоть одно чувственное слово, проникнутое теми эмоциями, которые она испытывает всякий раз, когда восторженно наблюдает за ним из-за спины. Но, когда придёт час, он непременно узнает, что к его ногам она готова бросить целый мир. Но всего первее — свою собственную жизнь.
Ей не нужны были никакие слова, чтобы выразить свою преданность.
Никакие слова в мире не могли выразить её преданность.
Генерал не заметила предыдущий взрыв фейерверков: слишком уж она была увлечена спонтанной сервировкой стола, чтобы остановиться хотя бы на мгновение и поглазеть в свои здоровенные окна, которые прилагались к весьма фешенебельным апартаментам. Но новый взрыв салюта пропустить было сложно. Потягивая виски, Хелен повернулась к окну, поразившись тому, какой яркостью теперь сияет ночная темнота и какой шум стоит сейчас за окном. Как эта ночь оказалась неожиданно красива и ярка. Или дело было не только в фейерверках и салюте?

— Что ты…?
«О, нет. Нет, нет, нет».
— Даже думать не хочу, что ты на этот раз задумал.
Прекрасно знает, что он задумал. Но до последнего пытается отнекиваться, надеясь соскочить со столь неудобной для себя темы.
— Не понимаю, чего ты ждёшь от меня, — как-то слишком поспешно заговорила Хелен, силясь заполнить чем-то возникшее молчание, в котором фельдмаршал продолжал стоять перед ней с протянутой рукой и немым вопросом.
— Мне, знаешь ли, даже вставать сейчас тяжело. Последняя ложка салата была явно лишней. Ну, ты понимаешь.
Он не говорит ни слова и по-прежнему ждёт. Или она попросту не даёт ему вставить ни слова, чтобы он не смог использовать на ней свои дар убеждения.
— Могу тебе только «пять» дать, идёт? Вот, смотри. Это всё.
Генерал отбивает «пять», хлопая по раскрытой ладони фельдмаршала, и тут же оказывается легко и ловко вытянутой из кресла. Капкан из ладони Майкла захлопывается, когда он удобнее берёт руку Хелен в свою, а другая сильная ладонь, оказываясь на талии генерала, перекрывает ей все пути к отступлению.  Должно быть, фельдмаршал и сам не ожидал этого, но в своей резкости он прижал к себе Ривз слишком близко. Так, что теперь она плотно прижималась к нему своей грудью, со старательно подавляемым волнением осознавая, что впервые оказывается к нему настолько вплотную. Что вообще впервые касается его, ограничиваясь не только одёргиванием за плечо.
Что впервые она по-настоящему рядом с ним.
— Я не умею танцевать, — призналась она наконец, болезненно сморщившись.
Ответом ей была усмешка. Ни капли не издевательская, а наоборот тёплая, немного снисходительная и… Очарованная?
— Я научу тебя, — уверяет фельдмаршал, своей рукой положив ладонь Хелен себе на плечо. — Повторяй за мной.
Фельдмаршал сделал шаг.
И Хелен словно задохнулась.

Hold
Hold on
Hold on to me

За то количество раз, сколько она наступила ему на ноги, в Интеграле обычно понижают в звании вплоть до рядового. Но Майкл только терпеливо наставлял её, вновь и вновь увлекая за собой так, что порой она не чувствовала землю под своими ногами. Он нёс её, всесильного генерала, своей ногой втаптывающего врагов в грязь, словно невесомое пёрышко. Он держал её руку — ту самую руку, которая столько раз до белых костяшек сжимала рукоять Неумолимого и делала очередной замах, чтобы с ним перечеркнуть чью-то жизнь, — так, словно она была из снега: сдави чуть сильнее, и она рассыплется, растает.
— Так вперёд или назад? — отчаянно путаясь в собственных ногах, восклицала Хелен, даже не замечая как, несмотря на растерянность, на лице её вновь и вновь сияет улыбка. — Это вторая четверть?... Или уже третья? Чёрт.

Cause I'm a little unsteady
A little unsteady

— Никогда не бери меня с собой, если встреча подразумевает великосветский бал с танцами. Возьми Ворфилда. Или ещё кого-нибудь. Я просто не выдержу, если меня поднимет на смех весь Совет Пяти. Как мне тогда убеждать их, что я не какая-то девчонка, забежавшая с улицы, а генерал Интеграла? — смеялась Хелен. Чувствуя, как у неё, кажется, начинает получаться.

Hold
Hold on
Hold on to me
Cause I'm a little unsteady
A little unsteady

От этого голоса, оказавшегося так неожиданно близко, внутри Хелен табуном промчались мурашки, перехватившие её дух. Голос фельдмаршала ещё никогда не был так близко, над самым ухом, проникая в её голову и оглушая настолько, что все звуки вокруг умолкали. Он никогда ещё не проникал в сознание настолько глубоко, пробегая по венам вместе с кровью и оседая где-то глубоко внутри, там, где бережно хранились все её теплые воспоминания об особенно дорогих моментах, проведённых с ним. Никогда прежде Хелен не приходилось молчать с приоткрытым ртом, неспособным выдать не то, что шутку, но хотя бы какую-то фразу. И прикусывать нижнюю губу, чувствуя необычный и такой непривычный для себя приступ восторженного умиления.
Фельдмаршал верит ей. Верит в неё.
О бо̒льшем признании она никогда не могла мечтать.
— Майкл, — невольно подавшись ближе, выдавила она из себя, толком не зная, что именно она хочет сказать. И к собственному удивлению отметив, что она совершенно случайно назвала его по имени. Не «командир», не «господин фельдмаршал» и даже не «сэр».
Майкл. Майкл Веллингтон. Далёкий и недосягаемый, как весперосское небо, но неожиданно оказавшийся таким близким, словно божество, сошедшее на землю.
«Ты…» — невольно продолжив в уме начатую фразу, Хелен так и не смогла её закончить: стены, которые были ей видны позади фельдмаршала, вдруг резко поползли вперёд, а затем повалились на бок, и вот уже через мгновение Ривз услышала звук глухого удара, отголоски которого она почувствовала и на себе. Воздух выбило из груди, понимание происходящего ускользнуло от неё, и только потом, когда квартира перестала трястись вокруг неё, Хелен поняла, что лежит сверху на фельдмаршале, стиснутая его руками, но при этом совершенно не касающаяся пола, неожиданно оказавшегося прямо перед её носом. «Ещё бы чуть-чуть».
Облегчённо выдохнув носом прямо в шею фельдмаршалу, генерал приподняла голову и зашевелилась, подав тем самым сигнал к тому, чтобы разомкнуть кольцо нерушимой защиты. Пытаясь не запутаться в руках и ногах, Хелен первое время не замечала, как что-то настойчиво бьёт ей прямо в грудь, принимая это за удары собственного сердца. И только потом, сдвинувшись чуть вниз и ощутив эти удары на своём плече, генерал поняла, что это фельдмаршал внутри взбудоражен настолько, что сердце его вот-вот разорвёт ему изнутри грудную клетку в бешеном порыве. «Он так разволновался из-за… Меня?» — находясь в полном недоумении, Хелен даже отругала себя за столь самоуверенную мысль. «Нет. Это наверняка просто инстинкт. Он же только что упал, отсюда и соответствующая реакция». Упираясь ладонями в пол, Ривз поспешила сесть, по-прежнему отчитывая себя в голове. «Прекрати думать, что весь его мир вращается вокруг тебя».
Прекрати мечтать об этом, Хелен Ривз.
— Фух, — выпрямившись, генерал наконец выдохнула полной грудью. — Да. Да, всё в порядке. Вмазалась бы носом в ковры, если бы не твоя грудь колесом. Или это моя так хорошо затормозила? — хохотнула Хелен, чувствуя острую потребность в том, чтобы отшутиться и избавить тем самым от смущения и себя, и фельдмаршала.
— Кое-кто, кажется, запутался в собственных ногах, а, господин фельдмаршал? — спросила Хелен с искрой невинного веселья в голосе. — Не бойся, я никому не скажу об этом. Быть может, с более опытной партнёршей, которая не наступает тебе на ноги, у тебя получится лучше, — генерал утешительно похлопала Майкла по груди, только сейчас заметив, что она сидит на нём верхом.
«До чего нело… Чёрт, что это?!» — случайно заёрзав и почувствовав что-то странное под собой, Хелен ощутила, как всё внутри неё в едином порыве ухнуло вниз, вызвав испуг. «Лишь бы это была пряжка ремня... Лишь бы это была она…» Лишь бы отогнать от себя внеуставные мысли, которые никоем образом не должны были касаться фельдмаршала, этого святого во плоти, один вид которого заставил горло Хелен вмиг пересохнуть.
— Сколько девушек Интеграла захотят меня прикончить, если сказать, что я сидела на фельдмаршале? — с ехидцей спросила Хелен, заметив, что ситуация смутила Майкла не меньше, чем её. Заметив и грязно этим воспользовавшись, чтобы отвести внимание от собственной сконфуженности. — А Веспероса? Уверена, каждая вторая, кто хоть раз видела твоё лицо на плакатах, захочет выдрать мне глаза. А каждая первая — услышать, как это было.
Улыбаясь, Ривз щёлкнула фельдмаршала по носу и поспешила резво встать, пока ему в голову не пришла ещё какая-нибудь совершенно безумная идея. Чего-то ещё более сумасшедшего она сегодня уже не перенесёт. С кем угодно, но только не с фельдмаршалом, один образ которого был для неё подобен запретному плоду: драгоценному, желанному, но при этом настолько сокровенному, что одна мысль о чём-то более близком бросала Хелен в холодный пот.
Её святыня.
— Поднимайся, командир, не пристало тебе обозревать поле боя снизу, — протянув руку, чтобы помочь фельдмаршалу встать, Хелен вдруг резко одёрнула её, погрозив указательным пальцем. — Только без шуточек. Я не хочу опять плюхнуться на пол.
И только после этого генерал снова протянула раскрытую ладонь, чтобы помочь фельдмаршалу подняться. Чтобы стать ему опорой даже после этого совсем крошечного падения.

— На… Крышу? Ночью? — недоумевающая Хелен вопросительно изогнула бровь. — Там же ветер до костей дерёт. Если ты не забыл, это седьмой этаж.
Конечно, Ривз была азартной, импульсивной, авантюрной. Но, одновременно с этим, неизменно прагматичной, из-за чего эти две крайности то и дело сталкивались внутри неё, борясь друг с другом. Нередко побеждала прагматичность — и тогда генерал приводила разумные и веские доводы, которые в пух и прах разносили какую-то совершенно глупую и бестолковую затею. А иногда побеждала жажда авантюр, которая разносила любые, даже самые железные аргументы, простым «Ну и что с того?».
На крыше бушует лютый зимний ветер.
Ну и что?
— А, впрочем, пойдём, — с заметной живостью Хелен подскочила к одному из комодов, откуда выудила в маленьком ящичке крошечный ключ от люка, который вёл на крышу. — Только танцевать, чур, не будем. Иначе я затопчу тебя так, что ты сам сбросишься вниз.
На ходу прихватив с крючка свой плащ и наспех запахнувшись, генерал перевязала его поясом и уже в следующее мгновение забиралась по лестнице к заветному люку, открыть который на весу оказалось не так-то просто. «Чёрт бы вас побрал, зачем его вообще закрывать? Как будто кто-то в здравом уме полезет туда», — ворчала она, по-новой вставляя ключ в маленькую скважину, пока фельдмаршал бдительно страховал её, подпирая своей рукой её ногу. — «А психов вроде нас такие замочки и подавно не остановят».
Тут же попав по дикий порыв ветра, который чуть не захлопнул люк обратно, прибив по голове Хелен, генерал начала жалеть о своём решении. Она не соврала: холод здесь  и впрямь был ощутимо сильный из-за порывистого, резкого, свистящего ветра, а укрытие нельзя было найти практически нигде, кроме маленькой закрытой будочки, в которой, по-видимому, были скрыты необходимые для функционирования лифта механизмы. Девушка осмотрелась. С интересом, даже некоторой завороженностью осмотрелась, неспешно подойдя к самому краю и заглянув за кромку здания. За белесой полосой тумана внизу не было видно практически ничего, кроме мерцающих огней запускающихся фейерверков и фонариков, но даже это выглядело завораживающе. Настолько, что Хелен не сразу заметила, как подалась вперёд, ощутив труднопреодолимое желание шагнуть прямиком туда, в туманную гущу. Нежную и мягкую, как воздушная перина. «Будь со мной Неумолимый, я бы могла это сделать». Но фельдмаршал, должно быть, такой манёвр не оценил бы.
Необычайная задумчивость начинала завладевать им: так, по крайней мере, казалось Хелен. И хоть она нередко заставала фельдмаршала за вдумчивыми размышлениями, сейчас ей казалось, что он проваливается куда-то в глубокие и отвлечённые думы. Не такие практичные, как это бывало на работе, а наоборот… Мечтательные?
— Зато сколько провёл дней, — отозвалась она, со скрещенными на груди руками подойдя к фельдмаршалу и прислонившись боком к стене небольшой будки. — Мало кто может этим похвастаться.
Только сейчас она заметила, что он увлечённо смотрит куда-то вверх, будто бы обнаружил там нечто поистине занимательное. Едва ли ночное небо могло преподнести ей сюрприз, который так же заинтересовал бы её — так думалось Хелен ровно до того момента, как она подняла глаза вверх.
Её нельзя было назвать романтиком. Её не восхищали многие вещи, кажущиеся другим людям милыми, и она не искала во всём нечто прекрасное и поэтичное. Но в этом звёздном небе, в этом чёрном полотне, усыпанном миллионами ярких звёздных брызг, она увидела нечто… Величественное. Непревзойдённо прекрасное и до того совершенное, что сердце замирает в благоговении. И вовсе не от мысли о том, что эти белые светильники так ослепляющее красивы, нет.
От понимания того, как недосягаемо грандиозен мир, частью которого им выпала честь быть. Такой мир действительно хочется защищать. За него хочется бороться. И делать это плечом к плечу с Ним.
Она пыталась аккуратно присесть на краешек пальто, но прицел дал сбой, и поэтому Хелен приземлилась прямиком на колени к фельдмаршалу. Что ей оставалось сделать в таком случае? Только невозмутимо вскинуть голову, будто бы всё именно так и должно было быть. В конце концов, кажется, в этот вечер он готов был позволить ей всё. Стать новогодним подарком, попросить о котором у неё в жизни не хватило бы наглости. Или смелости.
Усталость всех последних дней — а может и целого года — чувствовалась теперь особенно явно, когда Майкл готов был уснуть даже здесь, на этой крыше, даже отдалёно не похожей на нечто удобное. Хелен ведь даже не заметила, каким на самом деле измученным он был: лицо его осунулось, под глазами видны были тёмные круги, не говоря уже о том, что её холёный фельдмаршал уже зарос настолько, что всегда аккуратная бородка стала больше похожа на нечто совершенно беспорядочное и растрёпанное.
— Ты совсем себя не щадишь, командир, — тихо-тихо проговорила Ривз, когда, заметив, что Майкл провалился в глубокую дремоту, аккуратно высвободилась из его ослабевших рук и села рядом с ним, подобрав колени к себе. — Надеюсь, ты не вздумал сгореть на работе раньше времени, — разговаривая будто бы с Майклом, но так тихо, что он едва ли услышал бы, усмехнулась генерал.
Её холодная ладонь своей тыльной стороной невесомо, едва заметно коснулась тёплой щеки фельдмаршала. Губы Хелен растянулись в улыбке, почти неслышно прошептав слова, звучащие, как самая важная, сама сокровенная мольба, обращённая к нему под сенью звёзд.
— Я не справлюсь без тебя.