Два раза в год, в не зависимости, желал ли великий герцог Джонатан Астор видеть Рендалла и его счастливое семейство в своем городе или нет, Леффорд приезжал туда по просьбе жены. Она верила, что горный воздух помогает укрепить здоровье. Рендалл так не думал. Увольте, какой в Йесоде может быть целебный горный воздух со столькими-то заводами? Но своей супруге Леффорд не возражал. Он любил традиции (а поездки к горам стали традицией) и хотел отдохнуть от дел, которые наваливались на него безумной лавиной. Где же еще, как не в провинции, герцог которой ненавидел Лефорда и не скрывал этого, можно так прекрасно отдохнуть?! Лучшего места не найти.
Единственным, что нарушило традиционный ход недельного «отпуска», оказалось приглашением от Астора посетить его поместье и отправиться вместе на охоту. Рендалл не питал иллюзий, никакого шага на встречу после многолетней вражды, не было. Частые ли визиты герцога Нецаха к милой юной герцогине Флеминг, или же урезанное финансирование Интеграла, а может конфликт с графом Уокером– причиной могло оказаться все, что угодно, и мужчина не обременял себя лишними размышлениями на счет этого внезапного поворота событий. С холодной благодарностью он принял приглашение, не забыв написать, что приедет не один, приказал паковать вещи и вместе с женой и детьми отправился в путешествие.
Четырнадцатого июля в жаркий полдень дирижабль приземлился в воздушном порту Йесода. Поправив легкие летние перчатки и подхватив подмышку трость, Леффорд ступил на твердую землю, щурясь от яркого света и борясь с внутренним желанием развернуться и улететь обратно. Белая жирная точка, именуемая солнцем, неприветливо встречала гостей жгучими лучами. Где-то за спиной дочь недовольно пробурчала, мол не повезло им спрятаться от нецахской жары. Юная леди всегда была всем недовольна, и единственным понимающим ее существом она считала.. свою собаку.  Но сейчас с ней были согласны все.
В порту их уже ожидал сопровождающий, присланный Астором для встречи «дорогих гостей». Вся его задача состояла в том, чтобы учтиво и вежливо поприветствовать Леффордов, и честно признаться, Рендалл не оценил это театральное представление.  Всю дорогу, от порта до поместья Эйшвоья делилась со своим мужем планами на предстоящий отдых и показывала ему свои любимые места в городе – главный театр, рыбный ресторан и салон госпожи Пенри. Рендалл смотрел на нее заинтересованным, но абсолютно отсутствующим взглядом. Да, он не слушал. Да, ему было совершенно все равно. Сквозь гул мотора и шум колес до него долетали слова и фразы, но абсолютно не запечатлевались в памяти. Рендалл думал о предстоящей охоте и о том, как давно забросил это увлечение. Его жена прекрасно понимала, что ее не слышат, но поговорить любила, особенно после утомительного перелета. Она умолкла лишь тогда, когда автомобиль медленно затормозил перед поместьем Асторов.
У парадного входа собралась вся чета Леффордов. Экзотичная Эйшвоья, как всегда выряженная в яркое платье, украшенное национальным Лехезийским орнаментом. Ее наряд обладал несвойственным весперосским платьям кроем и смелым вырезом, но смотрелся гармонично с ее смуглой кожей. Тринадцатилетняя дочь, не менее яркая, но более консервативная, потому как к ее грубоватым чертам лица (видимо, пошла она все-таки в отца), подходили именно строгие платья. В руках она держала шлейку поводка, на котором сидела маленькая болонка, трусливо оглядывающаяся по сторонам и отчего-то дрожащая всем телом.  Пару раз она испуганно тявкнула и спряталась под юбки молодой особы. И завершал всю эту композицию, словно вишенка на торте в своем красном пиджаке, сам герцог Нецаха. С невозмутимым видом он держал на руках пятилетнего сынишку в костюме моряка и возвышался над всем этим разноцветным безумием пышных юбок и оборок. Никто еще не разгадал секрет – действительно ли герцог так любил свою семью, или же всего лишь создает публичный образ порядочного семьянина и человека, к которому никогда не пристанет титул «бабника».

Хорошо, что Астор не был любителем долгих и основательных приветствий, иначе Леффорд бы заскучал. Рендалл считал скуку самым главным смертным грехом, хотя вряд ли кто-либо из его окружения понимал: как можно быть таким спокойным, когда Гесперион приобрел прекрасную возможность для манипуляций и с каждым годом укреплял свое положение. Однако же нет, ни один мускул на лице Леффорда не дрогнул, когда собирали срочный Совет по вопросам Южного острова.
- Ваше предложение было столь любезным и настолько кстати! -голос Эйшвоьи был ласков, с заигрывающими нотками и привкусом Лахезийских интонаций, и будь на месте Рендалла другой ревнивый муж, он бы никогда бы не брал свою жену в поездки. Или хотя бы укутывал ее с головы до ног, таким образом лишая других возможности скользить взглядами по смелому декольте. В высшем свете заграничная красотка считалась эталоном общительности, обладательницей самой милой улыбки и просто приятной в общении дамы. Она часто разъезжала по балам да приемам раза в три больше своего супруга, хотя знала – за глаза ее зовут недалекой. С этими возмутительными разговорами она никак не боролась.
Они правда с Рендаллом друг друга стоили.
-Лорд Джонатан!-с восклицанием ответил Леффорд, передавая наследника в руки жене и расплываясь в добродушной улыбке. Нет, он не рад его видеть. Это был абсолютно отработанный маневр. Еще пол часа Рендалл будет отвечать Астору с такими интонациями, словно они старые приятели, которые не виделись добрых полвека. И тут наконец встретились. Слез радости только не хватает.
-Путешествие прошло замечательно. Уверяю вас, я в любой точке Веспероса чувствую себя, как дома, будь то жара Нецаха или холода Гвуры.
Пока Астор продолжал играть в хорошего хозяина, все шло относительно спокойно.  Но Леффорд не на секунду не сомневался – стоит им вместе покинуть пределы комнаты, герцог Йесода тут же перестанет играть в мистера «тактичность года» и мастера «хороших манер». Сам же Рендалл всегда считал (и не без оснований) Джонатана человеком, что не умел держать себя в руках. Несдержанность –вот что отличало его от многих. В его умении говорить все сразу в лицо был один единственный плюс – не нужно было догадываться, какого же он мнения об окружающих.
-Оба предложения я считаю очень интересными. Хотя…вы смогли меня удивить вашим письмом и уж точно вашим сегодняшним предложением, и я рассчитываю, что вы все подготовили к нашей совместной поездке в горы,-никакого удивления на лице Леффорда как всегда не читалось, зато прекрасно можно было расслышать: «запасся ли ты терпением, а то после нашей последней встречи ты чуть ли мне не с кулаками хотел доказать, как не хочешь со мной даже пересекаться, не то что дела вести».
-Саблезубый медведь – звучит опасно! - казалось, Эйшвоья услышала лишь все, что касалось охоты, игнорируя такой важный вопрос об Южном острове. На самом деле она вполне успешно интересовалась политикой, но никогда не делал этого на глазах у посторонних. Зато наедине с мужем имела право обсуждать все, что ее волнует. И в эти моменты Леффорд действительно ее слушал. Герцогиня всего на мгновение задержала взгляд на рыжеволосой служанке, что принесла им чай. Ей не составило труда узнать в ней одну скандальную и пропавшую давным-давно даму.  И пусть в платье горничной и скромно убранными волосами ее было почти не узнать, но к счастью у леди Леффорд была замечательная память на лица. Когда-нибудь вечером она поделится своими наблюдениями с Рендаллом.
-На сколько я знаю, Джонатан – заядлый охотник. Всецело полагаюсь на его опыт,-упокоил свою супругу Леффорд.
-Я думаю, нам стоит поскорее отправиться в путь, когда мне еще выпадет такая удача – сходить на медведя.
Чай – это, конечно, хорошо. Непринужденные светские беседы за столом – тоже. И в какой-нибудь другой раз Рендалл не отказал бы себе в удовольствии понадоедать Астору своей компанией за чашечкой чая или бокалом чего покрепче, но сейчас его действительно заинтересовал вопрос острова.
-Джонатан, я рассчитываю на то, что вы вернете моего мужа в целостности и сохранности, - проворковала Эйшвоья, делая глоток терпкого и горячего напитка.